Главная / Новости / Алексей Бурыкин: «Должно было пройти четырнадцать лет, чтобы я снял этот фильм!»

Алексей Бурыкин: «Должно было пройти четырнадцать лет, чтобы я снял этот фильм!»


Режиссер фильма о Юрии Кублановском - о фигуре поэта, любви к Родине и  стремлении к Небесной Отчизне


В ушедшем 2019 году фильм режиссера Алексея Бурыкина «Юрий Кублановский. Родина рядом» стал лауреатом сразу двух международных кинофестивалей - «Радонеж» и  «Русское зарубежье», а также участником внеконкурсного показа российской программы Московского международного кинофестиваля. 
На фестивале «Русское зарубежье» этот фильм получил диплом Дома русского зарубежья имени Солженицына за талантливое воплощение образов современной русской литературы в неигровом кино, а на «Радонеже» был удостоен специального приза президента фестиваля.
Сам герой фильма, поэт Юрий Кублановский, награжден высшей наградой кинофестиваля - серебряной медалью преподобного Сергия Радонежского - за вклад в развитие русской литературы.
Рыбинск, Мышкин, Калязин, Париж, Поленово — места, дорогие сердцу поэта Юрия Кублановского. Фильм-путешествие о судьбе человека, для которого Родина, где бы он ни находился, всегда рядом.
Его жизненный путь сложился драматично, как и пути многих талантливых людей его поколения. Кублановский родился в 1947 году в Рыбинске, а в 1982 вынужденно покинул Россию после выхода на Западе его лирического сборника. Жил в Париже и Мюнхене, вернулся на Родину в 1990 году — первым из политических эмигрантов.
Для режиссера и тоже поэта Алексея Бурыкина выбор в герои фильма такого человека отнюдь не случаен. О знакомстве с Юрием Кублановским, его личности и поэтическом даре, перипетиях творческой судьбы и жизни в эмиграции, о любви к Родине и вечном стремлении к Небесной Отчизне Алексей Бурыкин рассказал в эксклюзивном интервью «Киноканону».
 - Выбор в герои фильма поэта выглядит вполне логичным и оправданным, ведь Вы и сами режиссер и поэт. Как Вы остановили свой выбор именно на Юрии Кублановском? Как познакомились с ним?


- В отрочестве я прочитал «Один день Ивана Денисовича» Солженицына. У одноклассника (а мы были теми самыми русскими мальчиками, ищущими правду) мама работала в библиотеке и смогла вытащить из спецхрана ноябрьский номер «Нового мира» 1962 года с повестью – мне дали её читать на одну ночь…
Мой папа с той оттепели в семейной библиотеке сохранил «В окопах Сталинграда» Некрасова. А где же эти авторы? На Западе. Почему?..
Стал слушать «Голоса», заинтересовала литература, созданная в зарубежье теми, кто бежал от большевиков после гражданской войны и кого выдавили уже в советское время.
Те в Москве, кому в 1980-ых не был безразличен этот русский разлом, находили друг друга, как капли жидкого азота. Тогда я впервые познакомился с книгами тамиздата: «Духовный путь Гоголя» Мочульского, Лев Шестов, неизданный Мандельштам, Набоков, Борис Зайцев… От корки до корки мы «проглатывали» «Континент» и «Вестник РХД».
В пестроте поэтических имён, которые мне открывались в этих журналах, стихи Кублановского с первой прочитанной подборки ожгли сердце. И дальше, раскрывая новый, попавший в руки номер, первое, что искали глаза в оглавлении – именно это имя. Когда в составе актёрского курса Школы-Студии МХАТ в 1989 году я попал в Париж, поспешил в магазин издательства «YMCA-Press», где меня познакомили с Никитой Алексеевичем Струве, я спросил его о Кублановском. «Он в Мюнхене. А что Вы хотите?» «Да вот стихи свои хотел ему показать…» «Оставьте у меня, я передам». Поблагодарив, я отказался. И правильно сделал! Недавно нашёл ту подборку – изорвал, настолько беспомощными были те вирши.
А познакомился с Юрием Михайловичем уже в Москве, когда он вернулся, в 1990-ые.
В 2004 году, окончив Высшие курсы сценаристов и режиссёров, я написал заявку на документальный фильм о поэте Кублановском. Вот с тех пор, несколько раз переписанная, заявка «бродила» по студиям и телеканалам. И, почти уже отчаявшись, без всякой надежды, «Центр-студия национального фильма «ХХI век», с которой я время от времени сотрудничаю, подала ее на конкурс грантов в «Роспечать». По всей видимости, заявку прочитал глава ведомства Михаил Сеславинский, который любит поэзию Кублановского, и мы получили деньги на фильм.
С написания первой заявки прошло 14 лет! 



- Чем еще, помимо поэзии, Вас заинтересовала фигура Кублановского? Почему Вы посчитали для себя важным рассказать о нем зрителю?
 - Довольно много документальных фильмов с героями невнятными, неяркими. Они, быть может, прекрасные профессионалы, но камера их не любит. Так бывает. Больше того. Разговариваешь с человеком:  глаз горит, заразителен, красив, включается камера: «увядший цветок».
Кублановский с его внешностью Ивана Сергеевича Тургенева (притом, что никакого барства у Юрия Михайловича нет), с его точнейшими формулировками и оценками – людей и времён – герой хоть куда. Я уж не говорю об удивительных, ни на кого не похожих, зигзагах судьбы! И потом: как часто мы слышим стихи с экрана? А я непременно хотел, чтобы стихотворений в фильме было много…
До фильма мы с Кублановским были знакомцами, то есть встречались изредка от случая к случаю: то у общих друзей, то я забегал к нему в «Новый мир» с каким-то вопросом, показывал стихи… Удивительное качество Юрия Михайловича: ободрить. Может быть, потому, что он в своё время был так же ободрён Андреем Вознесенским? Как бы так научиться, как он – не наотмашь отвергать, а, не обидев человека, осторожно дать понять, где что не так… Вот этой сдержанности учусь у него. Это я уже отсюда, из времени совместных поездок, говорю. А тогда… Конечно, через стихи «проступает» человек, и, тем не менее, я знал поэта Кублановского. Когда же мы начали работать над фильмом, я узнал и человека Кублановского.
- Кублановский в фильме дает себе как поэту и человеку действительно очень точные оценки, без ложной скромности и без кокетства, и эта способность так трезво на себя смотреть поражает. А что больше всего поразило Вас в его личности за время съемок?
 - Открытость. Отсутствие позы. Благожелательность к людям. Умение никого не обидеть. Юмор. И вот то, о чём Вы спросили: меня поразила самооценка Юрия Михайловича. Я перебрал в памяти творческие личности, с кем или посчастливилось, или пришлось общаться – никто из них так бы сказать о себе, как он, не мог: «Бог дал мне дарование не такое выдающееся, как, скажем, у Мандельштама, но я его реализовал на все сто процентов…» Не каждый может сделать такое признание. В основном, все же «гении»!

 
- Это уже не первый Ваш фильм о представителях русской эмиграции. Тема, которая взволновала Вас в отрочестве, не отпускает до сих пор?
 - Судьба не могла не привести меня в Дом русского зарубежья, на киностудию «Русский путь» – уж очень данная тема стала моей: к 2008-му году, когда меня позвали на первый фильм – о гениальном Михаиле Чехове –  я уже довольно много знал о русском мире за пределами России. Я снял на этой студии восемь картин, в том числе: о Вере Оболенской, княгине, одной из руководителей Французского сопротивления, казнённой нацистами в Берлине в 1944 году; о Захарии Аркусе-Дантове, русском еврее, создавшем в США легендарный гоночный автомобиль «Корветт»; о тончайшем художнике Мстиславе Добужинском; о выдающимся  архитекторе Николае Краснове…
Но, главное, что обрёл друзей: Сергея Зайцева, руководителя студии, и продюсера Филиппа Кудряшова, с которыми общение – слава Богу – продолжается и помимо съёмочных дел.
 К слову, не могу не выразить своего восхищения всему Дому русского зарубежья и лично его директору Виктору Александровичу Москвину и заместителю директора Игорю Владимировичу Домнину за то, что в Москве появился такой удивительный, такой не похожий ни на что Музей русского зарубежья, открытый весной 2019 года. Попав туда, время исчезает, ты словно «проваливаешься» в атмосферу жизни русской эмиграции, это поразительно! В Музее нет бутафории – всё подлинные вещи: рукописи, книги, пластинки… Иконка, принадлежавшая генералу Деникину, работы уникального художника Степана Колесникова! Куртка Набокова… Портфель Шмелёва… Пишущая машинка из русской церкви города Брисбена – о каждом предмете можно, надев наушники, послушать историю. Всего не перескажешь! Рекомендую обязательно посетить этот музей всем, кто интересуется отечественной историей – не пожалеете!
 - Фильм называется «Родина рядом». Означает ли это, что понятие Родины для Вашего героя – внепространственное и вневременное? Насколько такое ощущение близко лично Вам?
 Знаете, фильм завершается стихотворением Юрия Михайловича, в котором такие строки:
Стёкла с крупицами,
кладбище с птицами
за снегопадом.
С ветками липкими
тропами скрипкими.
Родина рядом.
Это выдох человека, который был оторван от родной земли, но никогда не порывал с нею связь: «Родина рядом, слава Богу!» Но и на чужбине она была рядом, не покидая поэта. Не «внутри»… знаете, как говорят: «Бог у меня внутри. Зачем мне Церковь?»
Мне пришлось – за короткую жизнь в Нью-Йорке, буквально несколько месяцев – столкнуться с такими, у кого «Родина была внутри», а внешне они вполне уже стали американцами, никак не выдавая своей связи с Россией… Это первое.
Второе. Меня совершенно поразил последний сборник «Долгая переправа», в котором собраны все стихи Кублановского, написанные в ХХI веке. Ощущение от полноты переживаний поэта я бы назвал предстоянием. Между прочим, в цитируемом стихотворении упоминается «знобкое утро Второго Пришествия» – конечно, неслучайно. Третье. И главное. Есть ведь небесная родина, в которую уповает попасть каждый православный. Финальное стихотворение звучит после слов Кублановского: «Хорошо бы по водам так вот и пойти до колокольни!..» – затопленной Калязинской колокольни, страшном и прекрасном символе России. Понимаете?
И вообще, весь фильм – это, если хотите, путешествие к небесной родине, а она, уж точно, всегда рядом. Мало кто это разгадывает, говорят только о жанре «дорожной истории» («road movie»), а смыслы не улавливаются… Перестали люди смотреть кино внимательно, клиповое сознание убивает внимательность.


- Как проходили съемки? Как долго? Сложно ли было совместить съемки в российской глубинке и Париже?
 - На всё про всё – два месяца. Ничего сложного не было. Главное в фильме-портрете – это желание героя идти на контакт. С Юрием Михайловичем в этом смысле никаких проблем не возникло. Да с ним замечательно в любых смыслах – и всё равно где: хоть в Рыбинске, хоть в Париже! Когда работали – он концентрировался, и я поражался точности формулировок в ответах на вопросы. Когда не работали – смеялись, в основном…
 - Чем Вам лично близка поэзия Юрия Кублановского? На что сердце отзывается? Ощущаете ли Вы переклички с Вашим собственным творчеством?
 - Кублановский – стоящий отдельно, отстоящий от всех поэт. Ни на кого не похожий. Потрясающее свойство его поэзии – легко перемещаться в веках, в русской истории. Мне же он сказал, когда прочёл подборку стихов: «В 1990-ые ты испытывал влияние Бродского», что правда. Я был очарован поэзией Бродского. Впервые услышал по «Голосу». Стихотворение «Сретенье». С восторгом подумал: «Неужели можно так писать?!» Поскольку «глушили», фамилия услышалась смешно: «Бронский»… Кстати,  интересное наблюдение: «под Бродского» писалось и пишется много; «под Кублановского» – пойди, попробуй! Это о многом говорит.

- Вы как-то выделяете этот фильм в ряду других Ваших работ? Что в нем особенного?
- Фильм особенен для меня, наверное, тем, что подошло, очевидно, время сделать его. Я не загадываю загадку, я говорю правду. И всё чаще и чаще думаю над тем, что в жизни нет вещей случайных. Должно было пройти четырнадцать лет, чтобы я его снял. Юрий Михайлович мне сказал как-то: «Эх, лет бы десять назад нам снять его!» – не согласен. Слава Богу за всё!  
- В фильме Ваш герой много размышляет о судьбах Родины, о путях ее развития, о демократии, либерализме, советском атеизме, особо подчеркивая свою связь с русским православием и с самой Россией. Насколько Вам близки его рассуждения?
 - Очень близки. Если бы советская власть продлилась ещё лет пять, – я бы точно сел. Я ездил в метро, открыто читая «Архипелаг ГУЛАГ», не оборачивая обложку газетой. Конечно, это был эдакий мальчишеский вызов! Знал людей из так называемой «Группы доверия». Распространял самиздат. Видел протухлость советской системы, её зашоренность, идеологическую тотальность коммунистической муры.
В Школе-Студии МХАТ нам преподавали диамат. Я высиживал эти часы, сочиняя со своим сокурсником Антоном Куреповым сатирическую газету, конечно, антисоветскую, то есть сидел – никого не трогал… И вдруг преподаватель, приходивший к нам из института марксизма-ленинизма, указав на меня, говорит: «Вот вы к следующему занятию подготовите доклад на тему…» – честно, не помню той ахинеи, которую он мне предложил. В ночь перед этим занятием доклад я накатал. И, когда был спрошен, встал и сказал: «Я прочту доклад, но на другую тему». «На какую?» – поинтересовался марксист. «Нужен ли в творческом ВУЗе такой предмет, как диамат?» К чести преподавателя, он дал возможность мне выступить, и даже поставил, кажется, зачёт: перестройка, он тоже, по-видимому, перестраивался…


Что касается нынешнего положения дел в стране, то оно у меня менее оптимистично, чем у Кублановского. Но мы оба были в восторге от интервью газете «Культура» Феликса Разумовского «Считать Ленина патриотом можно только в сумасшедшем доме». Ясно, точно и хлёстко в нём изложена, по сути, программа консервативного патриотизма, не смешивающего святую Русь с СССР. Это две разные империи, в основе которых – разные императивы. Хоть «Моральный кодекс строителя коммунизма» и пытается собезьянничать «Десять заповедей».
 - Как складывался сценарий? Насколько он был продуман: были ли подобраны стихи заранее под каждый эпизод или фильм во многом складывался в монтаже? Каково участие в сценарии самого Кублановского? Были ли импровизации? Не боялись ли Вы «заговоренности» - перевеса текста над действием?
- Я не понимаю, как снимать документальный фильм по готовому сценарию. Подобное практикуют на телевидении. Всегда на съёмках есть элемент неожиданности, он-то и ценен. Конечно, некий план в голове был. Кублановский подсказывал места, дорогие его сердцу. На съёмках почти всегда присутствовала супруга Юрия Михайловича, Наталья Поленова, трогательно заботившаяся о нём, –  так в фильме появился эпизод, который мы называем «камин»…

Стихов мы записали много, потому что нельзя предугадать, какой точно ляжет на определённый сюжет... Всё зависит от интонации. От атмосферы. Очень помог дебютант в документальном кино, оператор Георгий Айвазян, понявший общий принцип съёмки и подчас снимавший даже без моей команды. Он же и монтировал. А фильм всегда складывается на монтажном столе (скажу по старинке).


Что касается страха – он есть всегда. Несмотря ни на какой опыт. Страх операторского брака. Страх сделать хуже, чем могло бы быть… Но вот того страха, о котором Вы говорите, – его не было. Потому что изначально картина была задумана в движении. Недавно я нашёл самую первую (2004 года) заявку на фильм, и – удивительно – там «как» было такое же, как мы и сделали.
 - Много ли было общения, не вошедшего в фильм?
 - Ну, конечно! Мы же не всё подряд, как говорится, «поливали» камерой. Снимали то, что и когда было нужно. Оставшееся за кадром – пусть останется с нами. Скажу одно: было весело! И не натужно.
 - В Вашем собственном творческом и духовном пути Вы всегда существовали в двух ипостасях - поэта и режиссера. Были ли трудности на этом пути? Были ли у Вас учителя? Остались ли внутренние проблемы, мешающие такому сосуществованию? Как Вы их преодолеваете?
 - Ипостасей побольше. Ещё я и актёр, и драматург, и сценарист, и продюсер… Никаких внутренних противоречий не вижу. По-моему, это всё одно большое дело, которым занимаюсь. Где – на данный момент – Бог даёт.
Учителя… Вот был на Новодевичьем кладбище недавно. Два человека, которые изменили русло моей жизни: Олег Павлович Табаков, взявший меня, семнадцатилетнего, на свой курс, и Станислав Сергеевич Говорухин, кто снял меня в главной роли в фильме «Брызги шампанского»,  – лежат друг напротив друга… Светлая память!
Кинорежиссуре я учился у Андрея Андреевича Эшпая, несколько лет сидя за его спиной в монтажной или наблюдая за процессом на съёмочной площадке. Через Андрея познакомился с прекрасным педагогом Владимиром Алексеевичем Фенченко, которого знает весь наш киномир, он-то мне и сказал: «Тебе надо поступать на Высшие режиссёрские курсы». Благодаря ему я и оказался в мастерской Эмиля Владимировича Лотяну.
- Есть ли у Вас понимание, кто будет Вашим следующим героем? Над чем сейчас работаете? Какие планы?
 - В 2011 году я сделал картину «Сын за отца» – о мальчиках, которые учились в Кадетском корпусе. У них у всех погибли в Чечне отцы, а они мечтали стать военными. Прошло 9 лет… Что с ними стало? Изменило ли их время? Перекорёжил ли жизненный опыт те принципы, которых они придерживались в 15-17 лет? Такая картина-сравнение… Оба фильма – как и «Юрий Кублановский. Родина рядом» тоже производства ««Центра-студии национального фильма «ХХI век», продюсеры Алексей Малечкин и Денис Соколов. Дальнейшее покажет будущее.
 Материал подготовила Елена Балаян
Ближайший показ фильма «Юрий Кублановский. Родина рядом» состоится 29 января, в 18:00, в Белом зале московского Дома кино в рамках XXVIII Рождественских образовательных чтений (секция «Православие и кино»). Организатор показа – Творческая лаборатория «Видимое и сокровенное» при Союзе кинематографистов России.

Трейлер фильма смотреть здесь

Фотографии (сверху вниз):
Фото 1 - Алексей Бурыкин, режиссер.
Фото 2 - В Доме русского зарубежья с общим другом Виктором Аксючицем
Фото 3 - Алексей Бурыкин и Юрий Кублановский в Мышкине
Фото 4 - На кинопоказе в Рыбинске
Фото 5 - В Париже
Фото 6 - На пеерправе в Мышкине. Оператор О.Кочубей.
Фото 7 - Поленово. С женой Юрия Кублановского Натальей Поленовой.
Фото 8 - Париж. Оператор Георгий Айвазян.
Фото 9 - В Калязине.



Поделиться:

Оставить комментарий