Президент Международного православного Сретенского кинофестиваля «Встреча» монахиня София (Ищенко): «Современное кино – это проповедь»

Вот уже почти шестнадцать лет подряд в Обнинске Калужской области проходит православный Сретенский кинофестиваль «Встреча». Его идейный вдохновитель и бессменный руководитель монахиня София (Ищенко) начинала создавать свое кинодетище с нуля, не имея за плечами даже команды помощников, а сегодня «Встреча» – один из самых известных и востребованных смотров православного кино в России, имеющий статус международного. Как монахиня занялась миссионерством в кино, почему православные фильмы порой грешат шаблонами, и что будет с фестивалями в условиях распространения коронавирусной инфекции? Об этом матушка София рассказала в интервью «Киноканону». 

– Матушка, для монашествующего человека кинематограф – сфера не самая близкая, в ряду приложения духовных усилий точно не первая. Как получилось, что именно вы занялись фестивалем православного кино? 

– Что сфера не близкая – это, наверное, не совсем так. Не только монах, но и каждый христианин должен быть проповедником, должен нести слово Божие в мир. А что такое кино, особенно современное кино? Это проповедь. Она своеобразная, ультрасовременная, для сознания классического ортодоксального христианина, может быть, несколько странная. Но на самом деле, если мы посмотрим вокруг, то увидим, что современные инструменты – видео, телевидение, интернет – используются сегодня самыми различными силами очень широко и весьма успешно. И нам, христианам, не только нельзя в этом отставать, но нужно делать все для того, чтобы эти инструменты, в том числе кино, служили делу христианской проповеди и христианских ценностей. 

– Наверняка вас кто-то благословил на создание фестиваля. Если не секрет, кто?  

– Меня постригал в Шамординском монастыре отец Илий (Ноздрев). Он в это время был старцем в Оптиной пустыни, а я туда часто ездила и с ним, конечно, общалась. И по принятию пострига я у него спросила, в какой монастырь мне идти. Думала, благословит в Малоярославецкий, это рядом с нашим Обнинском, я тоже там часто бывала. Но он сказал – нет.

Дело в том, что до пострига я работала в духовно-просветительском центре «Вера. Надежда. Любовь» в Обнинске заместителем директора по православному образованию и культуре. И поэтому батюшка сказал: «Ваша миссия очень важна сейчас в мире, не нужно идти в монастырь, продолжайте служить в духовно-просветительском центре».

И я продолжила эту работу – проводила семинары, творческие встречи. Мы готовили учителей к преподаванию Основ православной культуры – тогда, шестнадцать лет назад, в определенной части общества было мощное сопротивление этому нововведению, приходилось очень много работать с администрацией, школами, родителями.

И в какой-то момент я поняла, что та атомизация людей, которая активно шла после перестройки, не дает возможности собраться и поговорить о важном. А вот посмотреть и обсудить кино люди шли с удовольствием – хороших светлых фильмов после перестройки было очень мало. Люди на чистое человеколюбивое кино очень хорошо отзывались.

У меня была потребность в фильмах, а добыть я их нигде не могла. Тогда меня пригласили на православный кинофестиваль «Семья России», который Галина Григорьевна Алексеева организовала в Костроме. На него присылали короткометражные киноленты о семье позитивного содержания.

Я побывала на фестивале и увидела, что это очень мощный инструмент. А сколько лент накопилось в его фильмотеке! И мне тогда подумалось: не проводить ли такой киносмотр и у нас?

Обсудила идею с коллегами, с директором нашего центра протоиереем Сергием Вишняковым. Отец Сергий предложил поехать за благословением к Калужскому митрополиту Клименту. Я отправилась к Владыке, он с радостью благословил наше начинание и прямо при мне позвонил Николаю Петровичу Бурляеву, который на тот момент уже десять лет руководил кинофестивалем «Золотой Витязь», попросил помочь. Тот охотно согласился. Так родился наш фестиваль.

– Какой была первая «Встреча», как проходила? Насколько трудно было привлечь участников?

– Первый фестиваль никогда не забуду. Все произошло очень спонтанно, знаете, когда Господь ведет, одно цепляется за другое и все складывается. Но Всевышний смотрит: а ты будешь в это вкладывать не только душу, но и силы, и терпение, или нет?

Мне даже трудно подобрать метафору, что туда было вложено, потому что как только мы разослали приглашения – около трех тысяч писем, написанных от руки (с интернетом тогда было еще не очень), то получили такое количество заявок, какое не присылали ни на один последующий фестиваль.

Нам прислали 423 фильма – как любительских, так и профессиональных. Это был бум и в некоторой степени ужас – все эти картины надо было посмотреть.

Я по образованию педагог-психолог, всю жизнь работала в образовании и к кино не имела никакого отношения. У меня в этой области не было ни связей, ни знакомств, и, кроме одного маленького кинофестиваля, я никогда не была на киносмотрах, не представляла организацию. Мне казалось, это очень просто, ведь у меня был опыт организации других мероприятий – городских и областных. Но все оказалось не совсем так. 

– Как вам удалось найти деньги? У вас были спонсоры?  

– Я не хочу касаться финансовой стороны, потому что это было очень тяжело и сложно, и те люди, которые обещали помочь, помогли поздно. Или говорили – вы проведите, мы посмотрим, если это достойно, мы вам поможем.

И у меня был момент, когда я готова была закладывать свою квартиру, потому что приехало очень большое количество людей. Нужно было обеспечить им питание, проживание, транспорт, культурную программу. За все полагалось платить, а мы были не готовы к таким большим тратам.

Но был очень большой интерес к фестивалю у городской и областной администраций, у Патриархии, несколько Владык приехало. Как-то Господь все устроил.

А на следующих фестивалях нам помогали уже и город, и область, и федеральный минкульт, и наш спонсор «Росэнергоатом» – я всем очень благодарна. В этом году приветствие «Встрече» прислал Владимир Владимирович Путин. 

– Как вы отбираете фильмы для показа? Есть ли четкие критерии?

– Современные режиссеры часто говорят, что стремятся к правде жизни, но правда жизни на экране или в искусстве должна иметь свои каноны. Мы назвали наш фестиваль православным, но критериев отбора ни у кого не было – ясных, осознанных, сформулированных.

Сначала провели очень большую работу – привлекли и богословов, и православных режиссеров, и просто любителей кино для выработки канонов. В результате создали такую троицу.
Первое – фильм должен быть христоцентричен, то есть в центре произведения должен быть Христос. Не как Личность, как раз этого и нельзя в кино показывать, а как идея. И все движение фильма направлено к Нему. Даже если это трагедия, должно быть осмысление, что ничего в мире не происходит случайно, все имеет причинно-следственную связь и в центре – Бог.

Второе – христианская этика. В фильме не может быть сквернословия, а если это грех, он не должен показываться натуралистично.

И последнее – христианская эстетика: никаких отрубленных голов, кровопролития, жестокости или она должна быть показана с христианской точки зрения. Христианская эстетика не значит – отказ от показа греховных или страдательных сторон жизни, но это всегда целомудренно.

С этими тремя позициями мы и стали работать. 

– Вы лично отсматриваете все заявки?  

– Я для себя сразу поставила задачу – все фильмы, которые приходят, смотрю я сама. А потом передаю отборочной комиссии. В комиссию входит священник и два режиссера, мы иногда очень спорим по некоторым ситуациям, и я соглашаюсь, когда они меня убеждают. Иногда меня ругают за ортодоксальность и придирчивость – может быть. Но это была моя задумка, поэтому придерживаюсь этой линии. 

– Сколько участников собрал пятнадцатый, юбилейный фестиваль? Что из показанного запомнилось? Что поразило?  

– Свои фильмы прислали режиссеры из восемнадцати стран. Примерно с десятого фестиваля у нас пошло дальнее зарубежье, в этом году это были США, Швеция. К нам почему-то с большим интересом отнесся Иран, Ирак и Афганистан – на каждый фестиваль хотя бы по две-три заявки из этих стран мы получаем. И это не наши русскоязычные соотечественники, а аутентичные жители этих стран. Некоторые фильмы приходят с субтитрами, иные с озвучкой, а в этом году два удивительных мультфильма, получившие у нас высокие награды, были вообще без слов. 

– Я правильно понимаю, что киноленты из мусульманских стран получают награды на православном фестивале?  

– У нас строгие критерии отбора, но те фильмы, которые нам присылают, как раз им соответствуют. В них нет четко выраженного религиозного оттенка, но есть человек и любовь к человеку – такая проявленная любовь. А значит, в центре там все равно Христос, потому что Бог есть любовь. И если в картине есть любовь к человеку, любовь к Родине, это, конечно, наше кино, мы такие фильмы берем.

Из Афганистана, например, приходит много антивоенных работ. Мне надолго запомнился фильм о матери, спасающей сына во время страшных военных действий.

Из США прислала фильм наша соотечественница, которая живет там еще с перестройки. «Женщины Гулага» – очень достойная картина, получила награду. Я, признаться, поначалу боялась ее смотреть, думала, получу негатив – знаете, как бывает: человек уехал из страны и начинает ее издалека критиковать. Но опасения не оправдались – настолько тонко и изящно рассказано о трагедии наших мам и бабушек, очень честно и четко подана история, правильно и профессионально.

А вот от трех фильмов наших соотечественников в этом году нам пришлось отказаться. Один из них – «Икона», по названию вроде подходит. Сняли молодые режиссеры. Знаете, я давно не видела такой чернухи. Удивительно, что подобные картины шлют на православный фестиваль...  

– Для Обнинска с его небольшим населением ваш фестиваль – событие. Как реагируют на него рядовые жители? Насколько близка им концепция нравственного кино? 

– На первый фестиваль пришло столько зрителей, что они не могли поместиться в залах. Уже тогда стало понятно, что эта площадка очень нужна создателям фильмов и зрителям. Тогда люди еще мало ездили по монастырям, мало ходили в храмы, а кино о возрождении храмов и монастырей, образов священников и старцев с Афона на тогдашнем экране было очень много, и люди с удовольствием смотрели.

На втором фестивале зрителя стало поменьше, а вот к пятому и шестому приходилось зрителей зазывать. Почему? Пошел штамп. Нам присылали фильмы – «говорящие головы». Стало распространенным приемом брать Владыку или монаха, который все экранное время сидит и рассуждает на богословские темы. Тенденцией стали картины, эксплуатировавшие тему возрождения храмов без всякого намека на живую жизнь и людей.

Я вам сказала, что кино это проповедь, но проповедь такая, чтобы ее хотелось слушать. У художника должна быть в центре идея, которую он воплотит художественными средствами. Да, кино должно решать сверхзадачу, но это можно сделать только высокохудожественными приемами.

Обычно я досматриваю фильм до конца, а где-то уже к третьему фестивалю больше десяти минут не выдерживала. 

– Сейчас уровень фильмов-конкурсантов изменился? 

– Сейчас о возрождении храмов тоже присылают, но какие живые фильмы, живые лица, какие ситуации! Люди поняли, что присылать некачественные работы бессмысленно, мы их не берем. Сейчас доля штампов есть, но это единичные случаи. Большинство заявок интересно отсматривать. Иногда очень радуешься, когда находишь такую вещь, которая трогает до глубины души.

Лет пять тому назад у нас был фильм «Находка» 2015 года режиссера Виктора Демента, в главной роли Алексей Гуськов. Посмотрите обязательно. Ни слова о Боге, и при этом – глубоко религиозная, потрясающе интересная картина.

Много интересных игровых картин. Глубоких, серьезных, которые соответствуют нашей тематике, но, видимо, в связи с нехваткой денег – все они короткометражные. Это как в литературе – иногда рассказ или иная малая форма могут оказаться совершеннее романа. Так и с коротким и длинным метром.

И документальные фильмы очень интересные – многоплановые, содержательные, есть из чего выбрать. 

– Есть мнение: кино бывает либо хорошее, высокохудожественное, либо плохое и не имеющее ничего общего с искусством. И третьего не дано. С учетом того, что даже на вашем фестивале с его строгими канонами есть место для фильмов из мусульманских стран, должны ли фестивали в принципе делиться на православные и иные? Есть ли основа для такого деления?  

– Эта основа лежит в плоскости нравственной и духовной. Вы ведь понимаете, что искусство может разрушать человека и при этом быть непревзойденным с точки зрения художественности. А искусство не должно разрушать, оно обязано созидать, это его главная цель. Не просто красивое воплощение, изысканно показанный образ – оно должно вести человека к человеку, выискивать в человеке нечто хорошее и помогать этому хорошему развиваться.

Искусство – это вода и солнышко для того, чтобы человек ожил и начал расти и совершенствоваться. А если это кислота – отлично сделанная кислота и темнота, то какой бы качественной эта кислота ни была и глубокой темнота, это погубит человека. Дело не в совершенстве форм, а в их профессиональном, художественном использовании для возвышения души человека, чтобы он увидел красоту в мире и красоту в самом себе.

Мы часто говорим, что искусство это красота, а безобразие не может быть красивым по природе своей, в какую бы форму оно ни облекалось. Мы знаем, что сатана – обезьяна Бога, в нем нет боголепного божественного образа, и он разрушает его в человеке. Все, что разрушает – не искусство, как бы профессионально оно ни было.

Мы до сих пор единственный фестиваль, в названии которого есть слово «православный». Когда мы только начинали, люди опытные предлагали мне убрать это слово из названия, говорили, что государство не будет давать денег, а без денег ничего не сделаешь. Но мы сознательно оставили это слово и культивируем его, потому что считаем это той основой, на которой держится концепция «Встречи». 

– Пандемия коронавируса и связанная с ним изоляция разобщила людей. Каким вам видится в этой связи будущее Сретенского фестиваля и православных кинофестивалей в целом? Могут ли тут быть какие-то новые подходы в организации этих мероприятий?  

– Вы знаете, очень трудно найти замену живому зрительскому присутствию в залах, я даже не представляю, что может стать такой заменой. Если делать онлайн-фестиваль на нашем сайте, без живого общения зрителя и режиссера, зрителя – с произведением в кинозале, думаю, ничего не получится, это еще больше разобщит общество. Все-таки кино – как консерватория, как музей, выставочный зал – это то, что должно людей объединять, собирать в группы и давать им возможность совместного сопереживания.

Когда пятьсот человек вместе смеются, вместе плачут, это имеет для психики очень большое значение. Если пятьсот человек будут сидеть по своим квартирам, такого единения не будет. А это важно, потому что одна из целей нашего фестиваля – демонстрация нашего совместного желания смотреть именно это кино, нравственное кино, что мы христиане, мы в стране есть и – посмотрите, нам это важно и интересно.

Когда в этом году представители администрации приходили в залы, они видели, что на некоторых фильмах люди сидели на ступеньках, и было понятно, что православное христианское кино востребовано.

Как дальше все будет развиваться, не знаю, но считаю, что со временем мир придет в некое состояние покоя, люди все равно будут собираться. Отменять фестивали ни в коем случае нельзя, максимум – перевести в небольшие форматы.

Пусть гостей у нас будет не сто, а тридцать человек, пусть нам придется искать более обширное пространство для соблюдения социальной дистанции, но встречаться все равно надо. Сейчас и фильмов будет, наверное, в разы меньше, потому что многие студии на период карантина прекратили свою работу. Наверное, и финансирование начнет снижаться, и заинтересованность спонсоров упадет, коль скоро будут уменьшаться масштабы.

Но я хочу обратиться к руководителям фестивалей с призывом не поддаваться отчаянию, держаться на плаву.

Есть такое понятие укоренение. У дерева можно обрезать часть корней, но нельзя вырывать его из земли совсем. Даже если останется всего три корешка, со временем при благоприятных условиях дерево снова возродится. А если дерево вырвать в надежде, что потом мы его снова посадим – оно погибнет. Мы можем посадить на этом месте новое дерево, но это будет совсем другое дерево, а старого уже не будет никогда. Поэтому сколько корешков могут держаться, столько пусть удержат наши фестивали – удержат нашу идею, нашу проповедь.